Re: Master and Margarita

Compare the two english translations below: #1 wins big! #2 is boringly literal.

Минут через пять смотрю: ... [original]
Five minutes later I look and what have I got: ... [#1]
About five minutes later, I look: ... [#2]
Minutes through five I look: [translate.ru]
The minutes through five I look: [babelfish]

Something utterly unimaginable had occurred: the entire administrative staff of the theater had disappeared. A strange and scandalous performance had taken place yesterday, but who had staged it and at whose instigation was not known. ...

... "I've got loads of change!" roared the driver, his eyes, bloodshot with rage, blazing in the rearview mirror. "This is the third time today. And others are having the same problem. Some son of a bitch gives me a ten-ruble bill, I give him change--four-fifty... He's gone, the bastard! Five minutes later I look and what have I got: a label from a bottle of mineral water instead of a ten-ruble bill!" Here the cabbie let loose some unprintable words. "The next guy I pick up beyond Zubovskaya Street. Another ten. I give him three rubles change. He walks off! I rumage in the change purse, and out flies a bee and stings me on the finger! The bastard!" the cabbie again let go a stream of unprintable words. "But the ten is gone. Yesterday at the Variety (unprintable words) some sort of slimy magician did an act with ten-ruble bills (unprintable words)..."

(1995 translation by Burgin and O'Connor, chapter 17, An Upsetting Day)

Something utterly preposterous was coming out: the whole top administration had vanished, a strange, scandalous seance had taken place the day before, but who had produced it and at whose prompting, no one knew. ...

...`A pocket full of change!' the driver bawled, and the eyes in the mirror went bloodshot. 'It's my third case today. And the same thing happened with the others, too. Some son of a bitch gives me a tenner, I give him change - four-fifty. He gets out, the scum! About five minutes later, I look: instead of a tenner, it's a label from a seltzer bottle!' Here the driver uttered several unprintable words. 'Another one, beyond Zubovskaya. A tenner. I give him three roubles change. He leaves. I go to my wallet, there's a bee there - zap in the finger! Ah, you! ...' and again the driver pasted on some unprintable words. 'And no tenner. Yesterday, in the Variety here' (unprintable words), 'some vermin of a conjurer did a seance with ten-rouble bills' (unprintable words)...

(1997 translation by Pevear and Volokhonsky, full scan on lib.ru)

Выходило что-то совершенно несусветное: пропала вся головка администрации, вчера был странный скандальный сеанс, а кто его проводил и почьему наущению -- неизвестно. ...

... Полный карман сдачи! -- заорал шофер, и в зеркальце отразились его наливающиеся кровью глаза, -- третий случай со мной сегодня. Да и с другими то же было. Дает какой-то сукин сын червонец, я ему сдачи -- четыре пятьдесят... Вылез, сволочь! Минут через пять смотрю: вместо червонца бумажка с нарзанной бутылки! -- тут шофер произнес несколько непечатных слов. -- Другой -- за Зубовской. Червонец. Даю сдачи три рубля. Ушел! Я полез в кошелек, а оттуда пчела -- тяп за палец! Ах ты!.. -- шофер опять вклеил непечатные слова, -- а червонца нету. Вчера в этом Варьете (непечатные слова) какая-то гадюка -- фокусник сеанс с червонцами сделал (непечатные слова).

(Bulgakov, Глава 17, Беспокойный день)

Re: Crime and Punishment

Re: Raskolnikov's hat...

He was so badly dressed that another man, even an accustomed one, would have been ashamed to go out in such rags during the daytime. However, the neighborhood was such that it was hard to cause any surprise with one's dress. The proximity of the Haymarket [„Сенная“], the abundance of certain establishments, a population predominantly of craftsmen and artisans, who clustered in these central Petersburg streets and lanes, sometimes produced such a motley of types in the general panorama that to be surprised at meeting any sort of figure would even have been strange. But so much spiteful contempt was already stored up in the young man's soul that, for all his sometimes very youthful touchiness, he was least ashamed of his rags in the street. It was a different matter when he met some acquaintances or former friends, whom he generally disliked meeting... And yet, when a drunk man who was just then being taken through the street in an enormous cart, no one knew why or where, suddenly shouted to him as he passed by: "Hey, you, German hatter!"--pointing at him and yelling at the top of his lungs--the young man suddenly stopped and convulsively clutched his hat. It was a tall, cylindrical Zimmerman hat, but all worn out, quite faded, all holes and stains, brimless, and dented so that it stuck out at an ugly angle. Yet it was not shame but quite a different feeling, even more like fear, that seized him.
"I just knew it!" he muttered in confusion. "It's just as I thought! That's the worst of all! Some stupid thing like that, some trivial detail, can ruin the whole scheme! Yes, the hat is too conspicuous... Ludicrous, and therefore conspicuous... My rags certainly call for a cap, even if it's some old pancake, not this monster. Nobody wears this kind, it can be noticed a mile away, and remembered... above all it will be remembered later, so there's evidence for you. Here one must be as inconspicuous as possible... Details, details above all! ... It's these details that ruin everything always..." (part I, chapter 1)

... ... ... ... ... ... ... ...

He went quietly and sedately on his way, without hurrying, so as not to arrouse any suspicions. He barely looked at the passers-by, even tried not to look at their faces at all and to be as inconspicuous as possible. Then he suddenly remembered his hat. "My God! I had money two days ago, and couldn't even change it for a cap!" A curse rose up in his soul. (part I, chapter 6)

Translators
... ... ... ... ... ... ... ...

Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. Впрочем, квартал был таков, что костюмом здесь было трудно кого-нибудь удивить. Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иною фигурой. Но столько злобного презрения уже накопилось в душе молодого человека, что, несмотря на всю свою, иногда очень молодую, щекотливость, он менее всего совестился своих лохмотьев на улице. Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться... А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: "Эй ты, немецкий шляпник!" - и заорал во все горло, указывая на него рукой, - молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его.
- Я так и знал! - бормотал он в смущении, - я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа... Смешная, потому и приметная... К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какойнибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят... главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее... Мелочи, мелочи главное!.. Вот эти-то мелочи и губят всегда все... (part I, chapter 1)

... ... ... ... ... ... ... ...

Он шел дорогой тихо и степенно, не торопясь, чтобы не подать каких подозрений. Мало глядел он на прохожих, даже старался совсем не глядеть на лица и быть как можно неприметнее. Тут вспомнилась ему его шляпа. "Боже мой! И деньги были третьего дня, и не мог переменить на фуражку!" Проклятие вырвалось из души его. (part I, chapter 6)

Dostoyevsky

<<week 12>>

(in the genetive case)

<<week 11>>

(chairs standing on the floor)

Всё Хорошо, Что Хорошо Кончается

(all's well that ends well)

Отцы и Дети

(Fathers and Sons)
-Turgenev

Вы хотите танцевать?

(would you like to dance?)

Мир во всём мире

(peace in all the world)

Книгопечатание

(typography)

На Вкус И Цвет Товарищей Нет

de gustibus non disputandum est [on taste and color -- no comrades]